Канн: «Древо жизни» Теренса Малика
Пресса о фильме Теренса Малика «Древо жизни», считавшегося перед началом фестиваля главным претендентом на «Золотую ветвь».
 |
По сути, это религиозное произведение и, будучи таковым, может порадовать поклонников режиссера, приверженцев культа и апологетов. Но я сомневаюсь, что после него у Малика появится много новообращенных.
Более чем любой другой голливудский режиссер, Малик наделен талантом к децентрированным композициям, мелким движениям камеры и внезапной смазанности или перемене света, которые могут ассоциироваться со Стэном Брэкиджем. Но в отличие от Брэкиджа, Малик из тех людей, которые не будут держать свое чувство перспективы или великие идеи при себе. Слова «космический» недостаточно, чтобы охарактеризовать его представление о семье О’Брайен или описать пафосность звукового и изобразительного ряда фильма. (Малик сопровождает изображение музыкой Малера, Баха и — когда мать показывает на небо и говорит: «Там живет Бог» — фрагментом «Хатиквы», национального гимна Израиля).
В «Древе жизни» полно всяких происшествий, но, помимо запоминающего Брэда Питта в роли хулигана, очень мало человеческого интереса. (Лучшая сцена, когда ватага мальчишек запускает лягушку в ракете, сделанной из бутылки). Мастерство Малика очевидно, но какой бы броской и время от времени красивой она ни была, его режиссура может быть шокирующе банальной.
Самая странная сцена фильма — та, в которой раненый динозавр лежит, к нему подходит другой динозавр, ставит свою огромную ногу ему на шею и идет вперед, не обращая на него внимания. Разве главный месседж вселенной — чистое выживание? Но тогда почему мы стремимся к чему-то большему, чем выживание? Ради чего мы хотим выжить? И, кажется, Малик, через безумную чистую избыточность, подводит фильм к этому главному вопросу: почему вообще существует что-либо?
Это фильм не для всех, и, признаюсь, что я — агностик в том, что касается последней сцены, которая указывает на завершение и искупление, которые не были никак подготовлены предшествующим ходом фильма. Но это визионерский кинематограф, не стыдящийся своего грандиозного масштаба: кино, мыслящее большими категориями. На фоне Малика фильмы огромного числа других режиссеров кажутся робкими и необязательными.
Круг будущих благодарных зрителей «Древа жизни» Теренса Малика очерчивается с легкостью — это благодарные читатели Пауло Коэльо в возрасте до 16-ти лет максимум. Также можно констатировать, что век фильма «Птицы» на больших телевизорах во всяческих фойе, залах ожидания и чилл-аутах наконец-то подошел к концу — ему нашлась достойная замена.
Алексей Гуськов, Синематека.ru
Тайна зарождения и исчезновения жизни, краткий мир существования в присутствии тех, кто исторгнут из небытия одновременно с тобой, человек как космос — основные темы картины, которые постигаешь скорее умозрительно, поскольку основной эмоцией от просмотра остается все же изумление перед амбициями режиссера, попытавшегося втиснуть целую вселенную в один фильм.
-
Дело не в том, что Малик визуально соединяет оплодотворенную планету и женщину, ждущую ребенка, - ассоциация, приводящая в движение мотив Матери-Земли. Важно, с какой серьезностью и искренностью он их соединяет. Этот фильм — утверждение веры Малика в способность кинематографического образа выражать возвышенное и, может быть, его веры в то, что аудитория ответит ему такой же серьезностью.
-
Это также служит напоминанием о том, что немногие современные режиссеры поднимают вопросы жизни и смерти, и рискуют поставить их без очевидного сюжета в качестве подпорки. Не то, чтобы такие вопросы совсем не задавались в наших фильмах, они задаются, но косвенным образом. В данный момент удивляет скорее прямота, с которой Малик берется за эти вопросы, и именно она идет против течения мейнстримного кинематографа.
